У истоков рецепта. Кокетки ловятся на спаржу (Продолжение)

Продолжение статьи \"Кокетки ловятся на спаржу\"

ПРАЗДНИК… ПРАЗДНИК!

В этот прелестный солнечный полдень под гомон птиц в роскошном парке имения гостеприимного маркиза д\'Юкселя блистательное великосветское общество напоминало некие неземные сущности, словно мотыльки, слетевшиеся на огонек амбигю.

— Обещали праздник у фонтана,— недоумевали дамы,— а здесь, как видим, нет даже самого примитивного прудика.

— Самодовольный провинциал,— судили хозяина кавалеры,— совсем одичал, губернаторствуя в своем Шалонсюр-Сон!..

Однако маркиз торжествующе ухмылялся, стараясь держаться все время поблизости от своей пассии—великолепной де Гриньян: уж он-то знал основную задачу амбигю — изумить, повергнуть в состояние крайнего ребяческого восторга, радостного умопомешательства.

Рассаживаясь за покрытый блистающей парчовой скатертью длинный каменный стол, гости были поражены немыслимой роскошью посуды и столовых приборов. Сами яства ничуть не уступали праздничному меню королевской кухни.

Отведав их, даже окончательно пресыщенные гурманы подивились искусству стольника и многие признавали в этой своеобразной кулинарной дуэли поражение повара Его Величества. Впрочем, обсуждалось это тихонько,— чтоб не навредить хозяину, а главное—себе. И вдруг… еще и первого антре не сменили, как из специальных серебряных тарелок, размещенных перед прибором каждого гостя, забили сверкающие фонтаны. Они вздымались тонкими струйками и ударялись, разбиваясь и стекая в каменные вазы. Из центра стола одновременно забили мощные каскады воды, которые поднимались высоко над головами и рассыпались далеко за плечами сидящих. Получалось, сидя под проливным дождем, гости оказывались как бы в живом водяном гроте, который, однако, ничуть не угрожал их пышным одеяниям и парикам. Как удачно пошутил один остроумный придворный стихотворец: "Хитроумный хозяин даровал каждому право выйти сухим из воды!" Восхищенные дамские "ахи" не смолкали, и маркиз пожинал лавры, взращенные преданными дворецким и стольником. Апофеозом стал сладкий миг, когда д\'Юксель принял из рук слуги две изящные золотые тарелочки и самолично преподнес первую — герцогине де Лавальер, как фаворитке Его Величества, а другую—с наивыразительнейшей мимикой, которая, впрочем, отнюдь не украсила его грубо вытесанное оплывшее лицо со шрамом,— своей пассии. Мадам де Гриньян, благодаря, чуть усмехнулась и лениво отведала зелень. Надменная улыбка тотчас слетела с ее пухлых губ:

— О, да это чудесно! Горошек! Зеленый горошек!..— с детской непосредственностью вскрикивала она и, позабыв об этикете, предписывающем едва отведывать каждое антре,—даже созданное нарочно для тебя, — уплетала диковинное яство уже за обе щеки.

— Нет, дорогая,— вступилась герцогиня,— мне сдается, это кушанье куда нежней!..

Такого успеха маркиз не ожидал. Его прямым следствием стала столь долгожданная благосклонность надменной де Гриньян. Впрочем, увлечение прекрасной дамы своим преданным рыцарем продлилось всего несколько недель. В отличие от подлинной страсти, вспыхнувшей в ее желудке к "горошку из спаржи": де Гриньян оставалась верна этому лакомству всю жизнь. К тому же она по достоинству оценила преимущество спаржи перед трудноусваиваемым горошком: ею можно было смело наедаться на ночь, не опасаясь спугнуть любовь…

ПОХВАЛА СТОЛЬНИКУ-ЛИТЕРАТОРУ

Страдал ли покинутый ветреной возлюбленной маркиз д\'Юксель? Ну, разумеется. Но — не более трех дней! В точности по этикету, предписывающему придворным и вообще всем людям благородного звания в общество с недовольным или же ипохондрическим лицом не являться, почему и серьезная печаль, даже по отношению к усопшим родственникам, долженствовала выражаться в отсутствии смеха, но никак не улыбки, и длиться недолго, в отличие, впрочем, от траура, который полагалось носить не менее трех месяцев, а любители черного могли и вовсе посвятить ему всю жизнь…

Гуляка-маркиз траура по неверной, понятно, не носил и по истечении пресловутых трех дней, забыв печаль, обратил свои взоры на не менее очаровательную и не менее ветреную герцогиню де Лавальер,— благо ее роман с "королем-солнцем" подходил к логическому финалу, попросту—она уже успела порядком поднадоесть привередливому Его Величеству. Стольник д\'Юкселя — Франсуа-Пьер Лаваренн — запросил за сотворенное "зеленое чудо" награду, казалось бы, вполне обыкновенную—крупную сумму денег. Однако истратил он ее, по мнению современников, очень своеобразно: в 1651 году издал книгу "Французский повар, обучающий, как хорошо состряпать и приправить все виды жирного и постного мяса, овощи, выпечку и другие блюда, кои подаются на столы великих, равно и обычных людей".

По-настоящему, это была первая в истории человечества поваренная книга, поскольку до Лаваренна никто из самых искусных кулинаров, имевших множество последователей и учеников, даже не пытался последовательно описать процесс приготовления блюд. Естественно, книга Лаваренна стала первым кулинарным бестселлером: к концу XVII века она выдержала 41 переиздание, была переведена на английский и немецкий языки, а десять лет спустя переиздана в знаменитой серии "Голубая библиотека"—собрании популярных книг, продаваемых вразнос.

Рецепт: Зеленый горошек из спаржи